Я понял, почему миром правят бездарности. Они не пьют и с самого утра начинают заниматься своей карьерой

Фрунзик желал смерти, он рвался к ней, он мечтал о ней, жестоко гася в себе жизненные инстинкты. Его не время погубило и не пристрастие к вину и табаку… Нет, он сознательно шёл к своей погибели, не имея сил пережить болезнь сына и жены — огромное семейное горе   … Актёр от начала до конца. Мы, коллеги, стояли за кулисами, смотрели и ждали, что нового он сегодня сделает в роли. Мы знали: он обязательно будет импровизировать, и это была гениальная импровизация. Поразительно, какая у него была находчивость. Он мог рассмешить целый зал. Я помню его спектакли, которые начинались гомерическим хохотом в зрительном зале, и этот хохот продолжался все представление. Вообще Фрунзик был удивительным человеком — день начинал с песни и был счастлив. С другой стороны, в нем всегда жило ощущение какой-то трагичности…

Нет, он сознательно шёл к своей погибели, не имея сил пережить болезнь сына и жены — огромное семейное горе   … Актёр от начала до конца. Мы, коллеги, стояли за кулисами, смотрели и ждали, что нового он сегодня сделает в роли. Мы знали: он обязательно будет импровизировать, и это была гениальная импровизация. Поразительно, какая у него была находчивость. Он мог рассмешить целый зал. Я помню его спектакли, которые начинались гомерическим хохотом в зрительном зале, и этот хохот продолжался все представление. Вообще Фрунзик был удивительным человеком — день начинал с песни и был счастлив. С другой стороны, в нем всегда жило ощущение какой-то трагичности…

… Человек приходит в этот мир с охапкой хвороста и его задача — сжечь её до конца, чтобы она не превратилась в тлен. К сожалению, Фрунзик не смог все это сжечь, а там было очень много огня. Потеряли мы очень много тепла Фрунзика.

— Хорен Абрамян